Эдгар Бакиев
КАК Я ПОСТИГАЛ ВЕЛИКУЮ ТАЙНУ
....Это случилось тогда когда мне было 10-12 лет, а моему брату 14-16 лет,
понятное дело, что их секреты не всегда доходили до меня, правда я замечал, что мой брательник, зачастую играл со своим писюном, но по крайней мере, что-то проделывал с ним , в трусах, особенно, когда приходили друзья, и оставаясь у нас на ночь они всю ночь не давали мне спать (откуда же мне было знать и догадываться об этом!).
Однажды, когда дома никого не было, я случайно застал своего брата за тем, что он опять занимается своей писькой. По-видимому, он не ожидал, когда, зайдя в нашу спальную (мы спали с ним в одной комнате) я застану его за этим делом. Он лежал на своей кровати, приспустив свои спортивные штаны и трусики и играл с ней. Его пися была огромная и вертикально торчала как кол. Вокруг её были густые волосики, и ещё крупненькие яйца, тоже уже начавшие покрываться волосиками Я ещё ни разу не видел у моего брата такую писю, она была толщиной с сардельку и величиной с хороший и длинный огурец (примерно 15-16 сантиметров).
Честно говоря, я был настолько потрясён увиденным, в то же время признаюсь, завидуя, мой то пискун нельзя назвать не иначе как писькой, поскольку был маленьким, голеньким, таким маленьким гольянчиком , размером со стручок. Да и головка была всегда скрыта под капюшоном (у некоторых она оголялась, чем соответственно гордились!) Поэтому я стоял завороженный той картиной, пока не решил прервать его занятие своим вопросом: А чем это мой любимый брат занимается?! .
Безусловно, эффект был потрясающий, мой вопрос застал его врасплох, его словно подбросило. Он испуганно накинул одеяло, прикрыв то, что несколько минут назад было открыто моему взору, и уже под одеялом немного повозившись (по-видимому, одевал трусы и спортивки ). Фу, ты чёрт! Напугал меня до смерти, я уж не думал, что кто-то может войти в комнату! Да и стучаться надо хотя бы? При этом он густо покраснел и был смущённым.
Мне стало понятно, что он что-то скрывает от меня! Поэтому, я задал ему вопрос:
"Зачем ты это делаешь? Только не говори, что я маленький! Я уже большой!"
"Ну, ладно, так уж быть, только никому ничего не рассказывай, даже своим
друзьям! Клянись!"
Добившись от меня такого ответа, который ему, по-видимому, был нужен, стал меня учить разуму: " Вот потрогай, видишь какая у меня писька?"
Я действительно, просунув руку под одеяло в его трусы, нащупал его письку, она была твердая, горячая и огромная. Никогда я ещё не трогал такой
писюн, я был глубоко поражен. А почему? - спросил его. В ответ он засмеялся и сказал: Ой, какой ты глупый!" Увидев, что я вновь обиделся, и отвернулся от него, он немного смягчился, обняв меня, стал шептать мне на ухо: Слушай, братан, сделай одолжение, поиграй с моей писькой. Ты еще не понимаешь как это приятно и хорошо!"
"Вот еще! Тебе надо - ты и занимайся! - в ответ буркнул я. При этом стараясь
сделать это как можно спокойней, вынул свою руку. Но его горячий его шепот: "Ну, пожалуйста! Ну, чего тебе стоит? А?!"
Меня тронуло то, что никогда еще он со мной так не разговаривал. Да, и,
по-видимому, простое моё любопытство и тайное желание подержать в своих руках его писюн, сумело меня заставить ответить ему: " Ну, ладно! Только ты мне потом расскажешь, зачем это тебе надо?!" "Хорошо! Не только расскажу... ну, вообщем это потом узнаешь!"- таков был его ответ.
На этот раз он уже был предосторожней, послал меня сходить в коридор, проверить: закрыты ли двери, если нет закрыть. Правильно один раз, допустив оплошность второй раз будешь острожен.
Когда вернулся в спальню, он уже лежал с откинутым одеялом, и с топорщащимся из под трусов бугром.
Просунув руку в его трусы, я вновь почувствовал его горячую, очень твердую, как камень, и огромную писю. По-видимому, решив, что наступил момент, когда можно переступить порог, за которым уже нет другого выхода, как полностью довериться мне, сам снял полностью свою одежду. Стал так спокойно командовать: А теперь возьми, ты её (писю) в руку. Да ты не бойся, чего тушуешься?! Ой, глупыш, да не так, обхвати ладонью, палец большой оттопырь... вот так! Ну, как палку, вокруг обхвати и зажми в кулак...
А теперь, начни водить рукой вверх и вниз, да не так, медленно, и доводи до
конца, чувствуешь, где мои яички... вот молодец!" Сам при этом, закрыл глаза, в темноте глаза-то привыкают, видно становиться. Лежа на спине, он неподвижно лежал некоторое время, затем стал мне шептать:
Да, дурак, не зажимай, нежно так... Вот так..." Дыхание его при этом стало
несколько учащенным.
Я продолжал двигать рукой вверх и вниз. Поскольку одеяло было отброшено, а он лежал совершенно голым, я мог видеть воочию, все что происходит. Действительно, его писька была неимоверных размеров, она вылазила из моих зажатых кулачком пальцев. Я был удивлен ещё тем, что кожица на письке двигалась подобно мягкой ткани, при этом открывалась головка, отливаясь лиловым оттенком. Она блестела и набухала каждый раз, когда моя рука, поднимаясь вверх, чуть прикрывала её складками кожи. По бокам шли венки, которые вздувались при каждом движении. В моих пальцах чувствовалась пульсация и биение его сердца, По-моему, писька его ещё больше и сильнее раздулась, потому, как пальцы мои не могли уже обхватывать вокруг. Он же мне шептал: Давай, давай, братишка, мой милый! Ой, как здорово, и хорошо, если бы ты знал?! Только давай чуть побыстрее! Ещё быстрее!..."
Он уже не лежал как прежде спокойно, весь начал двигаться, перебирать ногами, временами весь выгибался, от этого его писька поднималась выше и выше, а мне было интересно наблюдать за этим, хотя уже стала уставать рука и начала понемногу ныть. Вспомнив тот первый вечер, когда он с другом занимался "этим", заныл: "Скоро ли?!" В ответ: "Давай, давай, ещё совсем немножечко!" У меня рука устала!"- "А ты тогда сменяй руку, так будет легче! И если вновь почувствуешь, устает - меняй чаще!"
И стоило лишь на короткий промежуток времени выпускать его писюн, чтобы поменять руку, он начинал так потешно дёргаться, словно кланяясь кому-то. При этом, лицо его становилось не совсем довольным, и он нетерпеливо поторапливал меня, чтобы уже другой рукой, зажав в кулак его возбуждённый писюн, продолжить движения вверх и вниз.
Уж не помню, сколько времени это продолжалось, не засекал по часам. Но только, стал замечать, что мой брат стал все более нетерпеливым, стал чаще двигать своей попой, ногами, выгибаться все чаще и сильнее.
Потом я почувствовал, как его пися стала такой твердой и упругой, а из дырочки на головке появилась и заблестела прозрачная такая капелька, которая с каждым моим движением стала прибавляться. И уже начала стекать по лиловой головке на мои пальцы. От этого его писюн стал становиться скользким. В то же время, иногда, когда он начинал сильно изгибаться и то поднимать попу, то опускать, мои сжатые в кулачок пальцы волей-неволей начинали скользить по его вздутой головке, размазывая по ней, уже начинающуюся приобретать багровый оттенок.
Отчего он начинал ещё больше двигаться, дрожать и издавать звуки подобные стону. Меня это заставляло пугаться и прекращать свои движения. На что он так ласково:
Ой, брата-а-а-н, не прекраща-а-ай! Не бойся, так должно и бы-ы-ы-ть! Я тебе
потом объясню-ю-у-ю! И, пожалуйста, старайся размазывать выделяющиеся капельки по моей залупе! Ты даже не представляешь какой это ка-а-айф?! По-видимому, это действительно ему доставляло такое наслаждение, что его лицо выражало высшую степень удовольствия. Закатив глаза, он начинал дышать прерывисто, с придыханием, рот был приоткрыт, отчего ему приходилось постоянно облизывать высыхающие губы.
Мне самому уже нравилось это занятие, я был безумно рад и горд тем, что могу
доставить своему брату такое удовольствие. Поэтому я как прилежный и
старательный ученик продолжал усердно работать своими кулачками, попеременно меняя их, не давая даже опомниться брату. Я уже забыл об усталости. Ещё бы я ведь первый раз был посвящён великой тайне, которую мне никогда бы не открыл бы брат, если бы не этот случай!
Да и сам от всего этого стал возбуждённым. Впервые у меня так сладко заныло
где-то внизу живота, и моему писюну стало тесно в моих плавках! И мне уж самому хотелось испытать что-то новое и тайное! Отчего мое сердечко тоже начинало учащенно биться в предвкушении посвящения этого великого таинства!
В это время уже вся его пися и мои пальцы без конца обильно смачивались той таинственной жидкостью, она была тёплой, и не вызывало чувство брезгливости! Наоборот, она намного помогала и облегчала мою работу, так как мне уже не надо было прилагать особых усилий, мой кулачок сам легко и приятно скользил по его писюну. Я исправно время от времени размазывал своими пальцами эту жидкость по его (как он называл залупе ). Не знаю почему, но мне это слово уж больно понравилось. Отчего мой брат ещё больше начинал издавать какие-то звуки, сквозь которые я мог узнать лишь: Ой, ай, како-о-о-й обалденный ка-а-а-йф! Его же тело уже не могло быть спокойным, беспрестанно и причудливо извиваясь, суча ногами...
Мне даже становилось как-то смешно, как это мой брат и вдруг начинает говорить потешно, растягивая привычные слова.
Только в какой-то момент я сам почувствовал, как биение сердца стало более
отчетливым, он как-то прикольно изогнулся, почти принял позу мостика и замер.
Потом вдруг весь, задрожал, судорожно сжимая ноги, сам при этом застонал и...
И я стал ощущать, как его писюн набух настолько, что начал судорожно дрыгаться, дёргаться. А вслед тотчас же брызнула горячая густая струйка, отчего я чуть было не отдёрнул руку, но уже рука моего брата судорожно и сильно сжимала мой кулак, не давая выпустить его писюн. Она так сильно выстрелила, что её капли попали мне на лицо, мои волосы. Затем толчками, словно извержение вулкана, брызнула другая порция вязкой жидкости, похожая на сливки, затем ещё, и ещё. Мне казалось, что она будет изливаться и изрыгаться бесконечно. Но вот каждая очередная порция становилась всё менее обильной...
При этом я отчётливо ещё некоторое время ощущал толчкообразные движения в его писюне!
Её было так много, что ею было обильно и густо облит весь живот, мои пальцы,
даже одеяло и постель. Я был так поражен и потрясён свершившимся. Мне ещё ни разу не приходилось видеть подобное.
По-видимому, он всё ещё находился во власти сладостных ощущений! Лицо было счастливое и сияло радостью!
Затем он затих, обмяк. Его пися ещё была большой и распухшей, но уже не такой твердой.
"Ну, вот и все! Спасибо тебе братишка!" Прошептал он.
Затем он встал, и начал вытирать своими трусами мои пальцы, свой живот.
Он был немного смущён тем, что его малофьёй (тоже прикольно звучит это слово) у меня было обрызгано лицо и волосы. Поначалу я думал, что он описсялся, но он успокоил меня. Сказав, что это то, ради чего все "это делается", что это называется малофьёй", и что от неё бывают дети. Потом я ушел помыть свое лицо и волосы.
Дальше он рассказал, что этим занимаются много пацанов и процесс этот называется дрочкой. А по другому заниматься онанизмом! Видимо у меня было такое выражение лица, что он сам мне предложил: "У тебя, наверное, еще рано, хотя попробовать можно!"
А у меня от увиденного итак уже писюн был готовым к бою, набухшим и твердым. Внизу живота, там между ног как-то сладко ныло, будоражило и приятно щекотало, будто тысячи сладких иголочек дразнили и манили меня. Ещё никогда у меня не было таких ощущений.
Признаюсь, что когда я играл со своим лучшим и закадычным другом, мы при игре вдруг решили поиграть: кто и сколько раз успеет ухватиться за письку. При этом эти прикосновения доставляли нам приятную щекотку. Но то ли мы были несмышлёныши, то ли стеснялись так и ни разу не попробовали делать то, что недавно я делал своему брату. И мы быстро забывали о наших забавах!
После он мне предложил лечь на спину, приспустить трусики. Его прикосновение руки к моей возбужденному писюну заставило вздрогнуть и встрепенуться от неожиданно приятных ощущений.
О, да он у тебя уже вскочил ?! Ничего себе! - услышал я его удивлённый голос. При этом он стал своей рукой гладить и теребить мою письку, доставляя мне до этого неведомые и сказочные ощущения. Как говориться: не в сказке сказать, да пером описать! . Я просто не ожидал такого. Это были какие-то фантастические ощущения: мою писю как бы пронзили тысячи и тысячи невидимых для глаз иголочек, они начали покалывать, доставляя постепенно нарастающее жжение и сладкую щемящую до безумия щекотку. От этих ощущений я замер, а мое тело начала охватывать приятная дрожь. Я же не мешал ему забавляться моим писюном.
Я уже говорил, что мой писюн не шёл ни в какое сравнение с писюном брата. И всё же он набух, принял форму сосиски, где-то сантиметров 10. Поскольку головка моя еще не оголялась, и ему приходилось двигать лишь двумя пальцами. Конечно же, он был меня сильнее, поэтому движения его были частыми.
И чем дальше он играл с моей писькой, тем приятней становилось мне, что я
закрыл также как он свои глаза, а перед ними стали плыть какие-то причудливые по форме разноцветные волны, они то сгущались, то растворялись...
Мое дыхание стало таким же прерывистым и частым, временами вообще, затаив
дыхание, и наслаждался теми ощущениями, которые росли все больше и больше.
Щемящая до одурения и необыкновенно сладкая щекотка то усиливалась, то
уменьшалась. Я, как скоростной поезд, ускоряясь, летел высоко в гору, затем,
остановившись на какое-то мгновение, начинал стремительно падать в бездонную пропасть, при этом дух начинало захватывать!
Это настолько усиливало моё наслаждение, что я готов был на всё, лишь бы эти ощущения не прекращались!
А они наоборот всё усиливались и усиливались. Перед глазами начали мерцать
какие-то разноцветные звёздочки, причём мерцание становилось то редким, то
наоборот частым, сладкие волны наплывали всё с большей частотой! Моё тело было всецело поглощено этими сказочными и волшебными ощущениями!
Перед глазами начали мерцать какие-то разноцветные звёздочки, причём их мерцание становилось то редким, то наоборот частым, сладкие волны наплывали всё с большей частотой!
Усиливая и без того необыкновенный кайф! Так вот он какой балдёж проносилось у меня в мозгу!
И как бы я не стремился, но спокойно лежать уже не мог, так же как мой брат я
начал перебирать ногами, сучить ими, поднимая свою попку и выгибая выше, как бы стараясь, чтобы его пальцы рук захватывали и доходили до моих яичек, а мой писюн поднимался бы выше!
Это, кстати, происходило неосознанно, машинально, в такт его движений. А они становились всё чаще и чаще!
И о... боже!
Мерцание стало таким частым и необычайно красивым, краски сочными. Яркость стала нарастать, в какой-то момент она стала ослепительно яркой, будто вспышка и раскаты грома буквально оглушили меня, всё тело будто пронзило необычайно сильным током, я подумал:
Всё умираю!
Однако сладостная щекотка стала такой невыносимой, что я, выгнув свою спину высоко вверх как мог, застыл на месте.
Вслед за этим нарастающее по своей частоте красочное мерцание!!! Оно уже не прекращалось! Потом ещё более ослепительная и мощная вспышка, переходящая в чудовищный взрыв, казалось, что всё внутри оборвалось, и я... полетел в пропасть...
Сумасшедшая сладость, и обалденная, щемящая щекотка, перерастающая в
стремительно пронизывающую дрожь, которая охватила каждую клеточку организма, и буквально в считанные секунды переросла в конвульсии и сладчайшие судороги!
Меня стремительно понесло к вершинам неземного блаженства, ввысь, навстречу этим мириадам цветных звездочек и причудливо меняющимся разноцветным волнам, яркость и красочность которых не передать словами, содрогая моё тело, извергая при этом и что-то горячее из моей письки!
С каждым последующим выбросом, усиливая и без того невыносимое по своим
ощущениям сладострастие! В моих ушах громко и бешено стучало моё сердечко, готовое выпрыгнуть из груди. Я буквально был на несколько минут ослеплён и оглушен происшедшим, что не мог придти в себя и понять что это было!!!
Дыхание моё всё ещё было прерывистым, но уже начало постепенно успокаиваться!
Этот момент нельзя забыть, насколько это было потрясающе сладко и приятно!
Такого наслаждения я не испытывал ещё никогда!
Открыв свои глаза я увидел свою покрасневшую и облитую, словно клеем, всё ещё набухшую письку. Я и сам не ожидал, что она может стать такой: длинной, словно сосиска и толщиной 2 см. Этой же жидкостью были облиты пальцы моего брата.
Правда, брат, мне сказал, что моя малофья ещё незрелая, так как еще молод, она и впрямь была прозрачной, но липкой и скользкой.
"Ну, вот, теперь и ты знаешь, зачем я это делаю, и мои друзья!
Думаю, что тебе "это" понравилось! Не так ли? И если хочешь, мы можем повторить это завтра, послезавтра...
Только прошу никому об этом не рассказывать!"
Даешь честное слово! "
Впрочем, мне и не надо было объяснять, и так было понятно, что это наша обоюдная и великая тайна. Поэтому и называется тайной, что об этом должны знать лишь двое!
Сейчас прошло несколько лет после этого. Мне 18 лет. И сколько ещё ярких,
незабываемых историй можно рассказать. Но первые впечатления никогда не могут быть стерты в памяти! Без особого волнения и содрогания невозможно писать об этом. Впрочем, пора и меру знать! О других историях я расскажу в следующий раз.
Был бы весьма признателен, если кто-нибудь откликнулся и написал мне на мою электронную почту о впечатлениях от рассказа, возможно сами поделились своими воспоминаниями либо историями о первой дрочке.
Мой e-mail: farigal@mail.ru